Пока дож и его советы-сенаты грызли друг друга пытаясь отхапать кусочек влияния, усилить свои позиции и притопить противников… никакого решения так и не было принято. Вот совсем-совсем никакого, хотя дожев племянник, он же посол Венеции в Риме, Джованни Барбариго, изливал потоки патоки и елея в направлении как меня, так и всех Борджиа. Обещал, просил самую малость обождать. Дескать, его дядюшка непременно сумеет убедить сомневающихся и вот тогда непременно Венецианская республика встанет в союзные ряды рядом с Италией и прочими странами, добивающимися столь благородных и богоугодных целей. В общем, стандартная трепотня, ничего под собой толком не подразумевающая и тем паче не гарантирующая конкретного результата в приемлемые сроки.
Зато как забегали в Венеции сразу после того, как от Думьята одни угольки внутри крепостных стен остались! Ну прямо как тараканы после того, как в сторону их тараканьего скопления как следует пшикнули из баллончика с дихлофосом. Поняли, что шутки кончились, и началась реальная такая война, по итогам которой Венеции так или иначе, а придётся заметно потесниться. Тут вопрос был уже не о возможности/невозможности потерь, а лишь о том, чтобы не потерять слишком уж много.
Мыши плакали, кололись, но таки да начали обкусывать кактус. В роли кактуса выступал тот самый Крестовый поход, к которому республика через не хочу, через стоны, слёзы и вопли всё же присоединилась. Джованни Барбариго пытался было пискнуть насчёт «особых условий», но был вежливо послан. Причины? Слишком долго думали, слишком старались потянуть время, а вдобавок ещё и рассматривали возможность проглотить показательное унижение. Это после зверского то убийства толпой фанатиков собственного посольства, в котором люди были не из ближайшей канавы подобранные, а вполне себе из республиканской знати. Своих же, откровенно говоря, надо уважать, и за их смерти, если есть такая возможность, мстить по полной программе. Следовательно… пусть сидят и не чирикают. Одни среди многих и никаких особых привилегий. Другое дело, что с семейством Барбариго всё же стоит поговорить. На тему? Бытие Венеции после окончания этого Крестового похода, само собой разумеется.
Если люди продаются – их нужно покупать! Более того, покупать их надо в тот момент, когда в твоих «карманах» есть то, за что их купить не просто можно, но и относительно задёшево. Есть у меня некоторые идеи, при удачном воплощении которых в жизнь может случиться и так, что немалое число венецианцев сами готовы окажутся приплатить, чтобы влезть внутрь Италии. Посмотрим, как карты лягут… ну и при необходимости выщелкнем из зажимов внутри просторных рукавов несколько припасённых карт. С шулерами и играть надобно по шулерски!
- Эх, хорошо в Риме, но в скором времени придётся отправляться по ту сторону моря, в то, что раньше было Египтом… да и в будущем должно им стать.
- Египтом ли? – испытующе посмотрела на меня Лукреция. – Я тебя знаю. Чезаре. Если что попало к тебе в руки, и ты посчитал это ценным… никогда не выпустишь. А тут Нил, Александрия, выход в Красное море, которое так много может дать. Какой тут Египет! Новые провинции Италии разве что.
- Египет, равно как и Сербия, отдельная корона… и последующая часть единой империи. Ведь она, империя, только тогда воистину велика, когда образуется слиянием нескольких королевств в единое целое. Борджиа немало, королевств тоже уже не два окажется. Только центр один. Власть одна. Ты же сама прекрасно это сознаёшь, сестричка моя очаровательная.
Лукреция осознавала, равно как и Бьянка. Им обеим я это и намекал и несколько раз прямо говорил, что планируется создать из Италии и иных земель, тем или иным образом присоединяемых. Образец? Германская империя, созданная при «железном канцлере» Отто фон Бисмарке. Он ведь тогда оставил короны королям, герцогам и прочим государям, только лишил их большей части реальной власти. поставив в подчинение центру, а именно власти императора. Вот и у меня подобные намерения.Только не резко, не сразу, а осторожно, шаг за шагом… что касается некоторых. Ну и тон преобразованиям может задавать Лукреция, королева Сербии. Она своя, она полностью поддерживает и понимает, что власть должна быть у Борджиа, но и делить её на куски, словно шкуру медведя… неразумно. Клочки, они мало на что пригодны, в отличие от целого. Хотя нет, тут скорее драгоценный камень, который, будучи большого размера, стоит на порядок больше, нежели два камня, полученных в результате распила одного большого исходника.
- Если ты отправишься в Египет, то и я…
- Не прямо сейчас, Бьянка. Должно пройти ещё некоторое время, за которое нужно будет завершить кое-какие дела тут, в Риме. А потом, учитывая возможное изменение твоего состояния…
- Если от ночей, подобных прошедшей, будет результат, он тебя никуда из безопасных мест не отпустит, - расплылась в улыбке Лукреция. – И я его в этом поддержу! Мы оба о тебе заботимся и ни за что не захотим причинить хоть какой-то вред здоровью. Твоему и не только. Ты для нас… часть семьи.
- Но… я… Вы Борджиа, а я нет!
- Мы Борджиа, - протянула Лукреция, подойдя с Бьянке вплотную и обняв её так, что нужно было быть совсем слепым и тупым, чтобы не понять, как именно она к ней относится. - Борджиа очень не любят выпускать из своих рук то, что считают настоящими сокровищами. А нас тут таких двое. И я и Чезаре, мы оба считаем тебя настоящим и бесценным… сокровищем.
Если она ещё и поцелует Бьянку у всех на виду… реально будет «таки ой!». Нет, удержалась, хотя и с некоторым усилием. Зато у моей подруги-воительницы сейчас в голове явно что-то окончательно встало на свои места. В том смысле, что дошло наконец, словно до зверя жирафа, что она не просто может считать меня и Лукрецию семьёй, но и хрена с два её кто из этой самой семьи отпустит. Борджиа действительно очень жадные в определённом плане и уж точно не отдадут своё. Тут сестрёнка верно высказалась. А что до обламывания Бьянки по поводу очередного турне в опасные места… Переживёт. Не последняя это заварушка, ой как не последняя! В таких вещах я в принципе не ошибаюсь.
Глава 8
Египет, Каир, апрель 1497 года
Если и есть на свете, что-то неизменное, так это Египет. В плане величественности того, что осталось от непредставимо далёкого прошлого, на которое пытаются надстроить всякое-разное, но ни разу не держащееся, не способное затмить основу. Вот и Каир, мда. Многие считают его исключительно арабским порождением, символом, кхм, своего рода преемственности и этакой причастности тех, кого неправильно считают египтянами в моём родном мире/времени, в мощи и величию древних, настоящих египтян.
Они ошибаются, хотя ошибка эта и простительна в какой-то мере. Каир де-факто создавался вокруг Вавилона Египетского, время основания которого, скажем так, затерялось во тьме веков. Иные историки выводили дату к правлению знаменитой Семирамиды, другие склонялись к фараону Рамзесу II. В любом случае, к арабам это не имело ни малейшего отношения. Потом эпоха римлян, тоже многое что построивших и изменивших. Руины, остатки роскоши былой… Так называемый «коптский Каир», хотя копты эти не представляли собой что-либо заслуживающее уважения. Пытающиеся считать себя египтянами, но давно, прочно и без каких-либо серьёзных взбрыков подстелившиеся под арабов, гордящиеся лишь сохранением христианской веры, которая, ко всему прочему, к исконному Египту вообще отношения не имела. Да и крови тех египтян в коптах тоже было с гулькин хрен. Знакомо, да? Практически та же картина, что и у как бы греков в османской империи. Что настоящие египтяне, что эллины разве что плюнуть не побрезговали б в сторону таких… потомков.
Ну а Каир новый, Каир арабский – как по мне весьма на любителя зрелище. Сплошные мечети, мавзолеи, минареты и прочие признаки азиатства во всей «красе». Разве что крепость Саладина, она же Каирская цитадель, была достойна внимания и уважения. Хотя кое-какие изменения вносить по любому придётся, и это я вовсе не об усилении стен и установке артиллерийских батарей. О чём тогда? О портящих общий вид вздымающихся минаретах, которым тут совсем-совсем не место, равно как и мечети внутри крепости. Вот на кой она здесь теперь нужна? Хотя и ломать как бы признаком варварства будет. Нет, ломать однозначно не стоит, а вот малость видоизменить, чтоб было ясно, что мечеть тут была, но уже нет её, лишь камень определённой формы остался… Тут моя сильно думать будет и советом ни разу не побрезгует.